В Пресненском районном суде Москвы продолжается процесс по делу бывшего губернатора Кировской области Никиты Белых, который обвиняется в получении взяток на сумму 600 тысяч евро (часть 6 статьи 290 УК). Прокурор допросил первого свидетеля — владельца НЛК Альберта Ларицкого, который, по версии следствия, передал Белых 200 тысяч евро.
Затем прокурор попросила рассказать про визит Зудхаймера в правительство области 5 марта 2015 года. «Эта встреча не оставила следа в буднях провинциального губернатора, в моей душе, сердце и уме», — ответил Белых. Он объяснил, что проводил множество встреч с предпринимателями, поэтому не может рассказать, когда происходила какая именно из них. При этом, уверил бывший губернатор, в тот день он точно ни от кого не требовал передать 200 тысяч евро.
После этого прокурор перешла к следующей встрече с Зудхаймером — теперь в аэропорту Риги. Белых объяснил, что встретиться на территории иностранного государства пришлось, поскольку предприниматель опасался появляться в России после возбуждения в отношении него уголовного дела. По словам экс-губернатора, на встрече обсуждались два насущных вопроса — о непростых взаимоотношениях немецкого бизнесмена с предпринимателем Альбертом Ларицким и о перечислении денежных средств на развитие «комплекса мероприятий в сфере благоустройства» на счет Военно-исторического фонда, который основал Белых.
Затем речь зашла о конверте с 50 тысячами евро, который Зудхаймер передал помощнице Белых. Экс-губернатор рассказал, что ожидал увидеть в конверте документы, но там оказались деньги. Белых попросил своего помощника положить эти деньги на счет фонда, но тот не сделал этого сразу. Поэтому он повторил указание уже из СИЗО, рассказал подсудимый, пожаловавшись на проблемы с коммуникацией в «Лефортово». «От сумы и тюрьмы не зарекайтесь. У меня соседи по СИЗО сплошь бывшие сотрудники МВД, СК и ФСБ», — посоветовал он прокурору.
— Главное, чтобы они выдержали, — отвечает Белых.
Белых просит выступить со вступительным словом. Судья повторяет, что тогда допрос Ларицкого сорвется, и просит пригласить в зал свидетеля.
Белых повторяет свою просьбу и смотрит на прокурора.
«Я вас услышала», — отвечает она.
Судья предлагает Белых присесть.
— Ваша честь, я объяснял, мне что сидеть, что стоять — одинаково тяжело. Я бы мог прилечь, но этого сделать нельзя. У меня больная спина, мне и стоять, и сидеть тяжело, — отвечает он.
То ли в 2010, то ли в 2011 году менеджмент предприятия обратился по этому поводу к Щерчкову. Тот пообещал помочь получить участки в аренду.
Судья спрашивает, какие отношения у него были с Щерчковым в тот момент.
— Ровные, рабочие отношения, — отвечает Ларицкий.
Свидетель продолжает: «Щерчков пообещал, что все сделает, при этом намекнул, чтобы мы отблагодарили губернатора. Не помню, как точно, но посыл был такой. Я эту просьбу Щерчкова воспринял как желание губернатора, чтобы я передал ему денежные средства».
Судья уточняет, декларировал ли он эти деньги. Ларицкий отвечает, что ввозил наличные официально, но не помнит, как именно оформлял их — возможно, через Белоруссию. После этого он припоминает, что прилетел в Киров в марте 2012 года.
Чтобы не заниматься передачей денег лично, свидетель попросил Сысолятина передать их Щерчкову, который сказал, что передаст деньги дальше губернатору Кировской области.
Он продолжает припоминать, что через месяца «два-три» спросил у Сысолятина, улучшились ли у него взаимоотношения с правительством области. Тот ответил, что улучшились.
«Из этого я сделал вывод, что все хорошо», — говорит Ларицкий.
— И «Кировлес». Но с «Кировлесом» произошла серия пертурбаций, мы покупали их долги у «Сбербанка», технику.
— Так какие компании получили лесные участки?
— НЛК и УК «Лесхоз».
— А «Кировлес» куда делся?
Вмешивается Белых. Он объясняет, что раньше существовало КОГУП «Кировлес», а когда оно обанкротилось, его имущество переделали в новое предприятие, УК «Кировлес», которое в дальнейшем трансформировалось в УК «Лесхоз». Тогда судья просит произносить полные названия предприятий.
Ларицкий отвечает, что не всегда помнит их — у него было множество компаний, и ими занимались юристы, а он их только контролировал.
Затем Ларицкий рассказывает, что в НЛК была построена линия для переработки низкосортной древесины, а в «Кировлесе» — линия для заготовки и переработки древесины. В этом и заключалось принципиальное отличие между двумя проектами. Свидетель повторяет, что лучше рассказать об этом сможет Сысолятин, поскольку он глубже погружен в тему.
Свидетель говорит, что по вопросу согласования проектов он общался только с заместителем Белых Щерчковым, а потом тот устроил ему аудиенцию с Белых.
— Мы пришли в кабинет к Никите Юрьевичу. Он произвел впечатление человека, разбирающегося в лесной отрасли, я понял, что он в курсе того, что мы собираемся делать. Сказал, что инвесторам в Кировской области рады.
— Комплименты губернаторские давал… — бормочет Белых себе под нос.
— Ну вот и все. Встреча продолжалась минут 30-40. Говорили по существу, в кабинете у Никиты Юрьевича, — заканчивает Ларицкий.
Прокурор спрашивает, как часто свидетель посещал правительство области. Ларицкий отвечает, что редко, поскольку и в Кирове-то бывал нечасто. После 2013 года уже совсем редко встречались, потому бизнес в регионе он на тот момент уже продал. «Ну, так… встречались периодически», — добавляет Ларицкий.
Прокурор просит сравнить, отношения с кем, по мнению Ларицкого, у него были более дружескими: с Белых или с Щерчковым. Свидетель отвечает, что с Белых. По его словам, с Щерчковым были исключительно рабочие отношения — вопросы, которые входили в компетенцию Сысолятина, Щерчков пытался решить с Ларицким непосредственно.
— Ну, он был курирующий вице-губернатор, я понимал, что все его просьбы — это просьбы губернатора, руководства области. Вот, например, он просил решить вопрос о тушении лесных пожаров, — отвечает Ларицкий.
— Вам известно, чья все же решающая роль была в принятии проекта, кого из должностных лиц региона или страны?
— Там сложная система принятия решений, но ключевую роль, конечно, играет губернатор, потому что аренда леса — это компетенция субъекта федерации.
— Правильно я вас поняла, что от губернатора зависело согласование и утверждение концепции по инвестпроектам?
— Он не принимал такие решения единолично, он физически не мог, это коллегиальное решение, но конечно, от него зависела большая часть — без поддержки губернатора проект бы не прошел.
— Объясните, почему? — вмешивается судья.
— Хороший вопрос. Ну такова система устройства власти в России. Если высшее должностное лицо говорит «ОК», то все понимают, что «ОК». Если говорят: «Идите отсюда», — то все идут отсюда. В моем понимании, решение принимает первое лицо.
Затем прокурор спрашивает у Ларицкого, что ему известно о конкретных лесных участках.
Свидетель отвечает, что у него была договоренность с Щерчковым о том, что в аренду должны были передать леса, закрепленные раньше за «Кировлеспромом», по мнению Сысолятина, — хорошие участки, и лесные участки, закрепленные за КОГУП «Кировлес». Он говорит, что нужны были именно эти леса, потому что у них была инфраструктура, к тому же структуры Ларицкого погашали их долги.
— Никита Юрьевич говорит, что термина «высоколиквидные лесные участки» не существует. Что вы о нем знаете? — спрашивает прокурор.
— Вы знаете, я не юрист. Термин ликвидность предполагает, что вы можете что-то продать. Но тут вы берете в аренду. Но есть дорогой лес, который вы можете дорого продать. В Кировской области такого вообще нет, но у нас был лес чуть лучше ниже среднего, потому что «Кировлеспром» и «Кировлес» — это еще советские хорошие участки. Заинтересованность была еще в том, что из-за инфраструктуры нам были нужны именно эти участки. Если у вас туалет в Бутово, то дом в Марьино вам не нужен.
— Почему вы решили, что это требование денег?
— Исходя из бизнес-лексики, скажем так, как я это воспринимал — это было именно требование передать денежные средства.
— Это требование прозвучало единожды? Или вам напоминали?
— Нет, только один раз. Я в принципе с первого раза всегда понимаю.
— А период, когда нужно было передать, как вы определили?
— Как только были заключены договоры лесных участков, я счел, что пора. Мои пожелания были исполнены, нужно отблагодарить.
— Все договоры?
— Да, как только последний был заключен, как только Сысолятин мне об этом сказал. Я счел, что пора отблагодарить.
— То есть просьб больше не было? Вы это точно помните?
— Мне кажется, да, но я точно не помню.
— Звонил вам?
— Звонил. Спрашивал, все ли в порядке, когда собираешься приехать?
— Когда это было?
— Месяца через два-три после того, как озвучил просьбу. Щерчков нечасто мне звонил, обычно Сысолятину. И коли он мне позвонил и спросил, когда я приеду, я воспринял это, как… «Где деньги?». Как побуждение к действию. Я был весьма далек от мысли, что Щерчков по мне соскучился. Он не звонил мне никогда просто так, спросить, как здоровье, или поздравить с Новым годом. Он всегда звонил по делу. Поэтому я воспринял это как напоминание. Он вообще очень аккуратно разговаривал по телефону и не только по телефону, поскольку всегда считал, что ФСБ за ним смотрит, — сказал Ларицкий.
— Единственная цель поездки была передача денежных средств. Ну, были еще какие-то встречи, но это единственная номинация для меня была — передать денежные средства.
Гособвинитель просит Ларицкого описать деньги. Тот говорит, что это были купюры номиналом 500 евро, четыре пачки, по 100 купюр, перевязанные лентой Credit Suisse. Они лежали в оранжевом пакете Hermes и в еще одном прозрачном пакете.
В зал заходит адвокат Ларицкого.
— У Сысолятина была возможность отказаться от передачи?
— Ну, теоретически, да, но фактически, наверное… Я бы наверное его уволил. Потому что мне бы пришлось остаться в Кирове, а я плохо себя чувствовал. Ну, может, не уволил, но проблемы бы у него были.
— Он знал, что внутри было?
— Конечно, Владимир Петрович, он всегда к деньгам аккуратно относился. Он их, конечно, не пересчитывал, но заглянул, проверил. Я пояснил, что эти деньги нужно отдать Щерчкову.
— Про губератора вы говорили?
— Скорее да, чем нет. Да, наверное, говорил.
Прокурор спрашивает, когда Сысолятин исполнил просьбу. Ларицкий говорит, что, скорее всего, на следующий день.
— А о встрече Сысолятина с Щерчковым вы сами договаривались?
— Я сказал Щерчкову, что подъедет Сысолятин, а о времени они уже сами договаривались. То есть он понимал, о чем идет речь. Мы договаривались с Щерчковым встретиться на следующий день, но поскольку я плохо себя почувствовал, а у меня были важные встречи, я сказал ему, что подъедет Сысолятин.
— Насколько понято было Щерчкову, зачем он встречается с Сысолятиным?
— Я думаю, процентов на триста.
— Что-то изменилось после передачи денег в реализации проектов?
— Ну, к тому моменту уже все было подписано. Я передал деньги, когда все было сделано. Через два-три месяца я спросил у Сысолятина, улучшились ли у него отношения. Дело в том, что департаментом лесных ресурсов командовал Щерчков. Там было сложное взаимодействие, потому что множество вопросов и всегда возникают разногласия, которые могут решаться тем или иным способом. Я спросил, улучшилась ли ситуация в работе? Да, улучшилась. Из чего я сделал вывод, что все стало хорошо.
Ларицкий спрашивает, успевает ли секретарь Саша.
Судья просит у Ларицкого конкретики. Свидетель объясняет, что в аренде было очень много участков, в области работали пять тысяч человек, между ними идет постоянное взаимодействие, в том числе, с правительством области. Этим занимался Сысолятин. В чем именно улучшилось, сказать сложно, но появилась какая-то поспешность в принятии решений в пользу предприятий.
— А с губернатором по рабочим вопросам было взаимодействие?
— Ну такое, достаточно формальное. Я на совещания старался не ходить, потому что Сысолятин был директором холдинга. Но вот, например, взаимодействовал с ним на большом совещании по вопросу банкротства «Кировлеса».
— Какие последствия были бы, если бы испортились отношения с губернатором?
— Ну вот был Пугачев, который испортил отношения с главой страны, и какие последствия? В любом субъекте федерации отношения с губернатором — это самое важное, испортить их — всегда значит иметь плохие последствия.
— А конкретно о каких действиях идет речь?
— Конкретно я воспринимал это так, что даю деньги за то, что мне выделили участки по приоритетным инвестиционным проектам.
— Были ли у вас разговоры с Сысолятиным, когда он четко говорил, что «нам помогли эти деньги следующим образом»?
— Сысолятин в прошлом был первым вице-губернатором и сенатором от области. Он грамотный, знающий, компетентный руководитель. Я вмешивался в процесс только в том случае, когда нужно было принять какое-то стратегическое решение. Как только он мне говорил, что все хорошо, я дальше не вникал. Если он говорит, например, Щерчков с тобой хочет говорить — значит, возникла проблема, выходящая за его компетенцию, например, лесные пожары. Поэтому таких разговоров не было.
— При мне никаких указаний Белых не давал. То есть как в кино показывают — Белых собрал совещание, сказал: «Отдавайте Ларицкому лес» — такого я не видел. Я получил результат. Каким образом он был получен — мне совершено неинтересно.
— С вашей стороны это было бы некорректно?
— Это было бы некорректно, неприлично, привело бы к серьезным проблемам, такой вопрос.
— Вы не сомневались, что он передаст деньги Белых?
— Знаете, на американских деньгах написано «В Бога мы верим, а все остальное — наличными». Наличные я передал Щерчкову. Я не сомневался в том, что он близок к губернатору и что он делает все свои действия, согласовав с ним. А поскольку ситуация улучшилась, я этот вопрос дальше не исследовал. Если бы у нас что-то не получалось, то я бы, конечно, задавал вопросы. Но все было нормально, в рабочем порядке.
— То есть если бы после передачи денег вы понимал, что поддержки со стороны правительства не получаете, вы бы вопрос об истинной передаче денег задали?
— Ну, я бы задал вопрос Щерчкову, а потом пошел бы к губернатору. Но все было нормально.
Свидетель добавляет, что об их дальнейших отношениях ему неизвестно, поскольку бизнес-конфликт возник в течение двух месяцев. Потом, говорит Ларицкий, Белых сказал, что Зудхаймер постоянно на него жалуется «в нелицеприятных выражениях». На это Ларицкий сказал, что очень жаль, что их «почти семейные» отношения дошли до такого.
Тут Белых говорит, что это не градообразующее предприятие.
— Ну, Нововятск город же?
— Ну, раньше был городом.
— Не буду спорить с начальником!
— Мне кажется, вы себе льстите! — говорит Белых
— Мы вам не мешаем? — спрашивает судья?
— И сигары! — вспоминает Белых.
— Да, из Эквадора… Вроде бы. Просто, с одной стороны, с Никитой Юрьевичем очень легко общаться, с другой — он не пьет.
— До сих пор не пью. В Лефортово вообще удобно не пить.
— Да и температура там лучше, и душ! Еда отличная!
Прокурор напоминает слова Белых о том, что Ларицкий его оговаривает в связи с его уголовным делом.
— Ну, я же не говорил, что я ему передал. Я передал Щерчкову. Щерчков был доверенным лицом его. Был вашим довереным лицом?
— Был, мерзавец, — отвечает Белых.
— Если Никита Юрьевич считает, что я его оговариваю, пусть задаст вопрос, в чем.
— Кроме того Никита Юрьевич полагает, что Щерчков мог не выполнить свои обязательства по передаче.
—Я не знаю, я не ФСБ, не следователь, у меня нет наружного наблюдения. Я с ним не живу.
— Ну, вы же не сомневались, что эти деньги дошли?
— Ну, тогда не сомневался. Я тогда понимал, что деньги дошли. Объективным образом каким-то, я не спрашивал, не уточнял. Потому что меня существующее положение дел полностью устраивало.
— Ну, внутреннее понимание на чем-то базировалось? На лояльном отношении правительства к вашему бизнесу?
— Ну, наверное, да.
— А до передачи и после была существенная разница в отношениях? — спрашивает судья.
— Вопрос мне понятен, но на вопрос, заданный в такой форме, я хочу пояснить, что чиновники не те люди, которые бизнесмену моего уровня скажут: «Пошел вон из кабинета». Все принимают, все обнимают, все чай наливают. Если мы говорим об удовлетворении интересов моих — я уже говорил, что мои пожелания были исполнены. Щерчков онлайн общался с Сысолятиным, проекты были одобрены, на мой вопрос, улучшилась ли ситуация, Сысолятин ответил, что улучшилась. Я физик по образованию, у меня не было, знаете, средств объективного контроля. Специально нам никто не мешал, все нам помогали, поэтому я полагал, что Щерчков деньги донес. Еще раз хочу сказать, что он был доверенным лицом Никиты Юрьевича, и я его пожелания воспринимал как пожелания Никиты Юрьевича.
— О противоправной деятельности чьей?
— Никиты Юрьевича.
— Вас кто-то заставлял?
— Нет, что вы?
— Бряцни наручниками! — подсказывает Белых.
С лета 2015 года Ларицкий находится в СИЗО «Лефортово» по подозрению в мошенничестве в особо крупном размере. Там же, где содержится Белых.
— Ну, сейчас-то вы очень далеко от политики.
— Вы знаете, вот когда-то все руководство российское тоже сидело в тюрьме…
— Собираетесь баллотироваться? — спрашивает судья.
— Он не гражданин РФ! — подсказывает Белых.
— Вы знаете, когда какое-то событие у высокопоставленного человека происходит, не знаю, смерть хомячка, то все, допущенные к высокому чину, то все в зубах несут вещи, которые этому чину и не нужны — портфели, ручки, алкоголь в том числе. Я таким не занимался, потому что с детства не люблю очереди, а это происходит обычно в порядке живой очереди. Ну, Никита Юрьевич мог пригубить вина.
— Ну, все же, какие предпочтения у него были?
— Ну, он любил купить сигары, раз в месяц, в два…. Любит исторические книги, интересовался историей ГУЛАГ.
— Даже монографию написал! — говорит Белых.
—Да, сейчас ты можешь описать историю изнутри! Как и я, собственно, — резюмирует Ларицкий.
— Какие-то еще подробности?
— Ну, мы вместе не жили, не знаю.
— Какой вообще образ жизни?
— Жил на работе.
— Поездки за границу, помощь семье, что-то известно?
— Нет.
— Покупка дороих объектов недвижимости?
— Ничего такого не знаю. У вас были такие объекты? — спрашивает Ларицкий у Белых.
— Сам первый раз слышу, — отвечает Белых.
У прокурора больше нет вопросов.
Белых говорит, что считает, что показания Ларицкого носят правдивый характер, а оговором он считает сам факт заявления о его якобы противоправных действиях. В ходе рассказа свидетеля, объясняет подсудимый, у него сложилась четкая картина.
— Когда мы с вами познакомились, еще раз?
— Было в 2011 году, более точно писал в показаниях, — отвечает Ларицкий.
— Я подтверждаю, что мы познакомились в 2011. Когда я сам рассказывал о истории, я говорил, что мы познакомились с Ларицким не в начале моей деятельности, — я говорил про конец 2009 года, но сейчас я понимаю, что в конце 2009 года я, видимо, познакомился с Сысолятиным, а с Альбертом Эдуардовичем действительно не ранее 2011 года.
— Можете ли вы сказать, что УК «Лесхоз» носил социальный характер?
— Да, там работало очень много людей, которые в отдаленных районах работают, которые в случае лишения их работы вынуждены были бы, не знаю, охотой и собирательством заниматься.
— Вы говорили, что нарушения в проектах были, поскольку без нарушений их реализовать невозможно было бы?
— Ну, это обычная ситуация, все время возникают какие-то вопросы.
— Я в своем рассказе ранее говорил, что нарушения были у всех проектов. По улучшению отношений после передачи денег Щерчкову — вы сказали, что, со слов Сысолятина взаимодействие улучшилось. С кем?
— Ну, с департаментом лесхоза, с Щерчковым, не знаю, с кем…
— То есть после передачи денег Щерчкову отношения улучшились с Щерчковым и курируемым им департаментом. Были ли у вас, например, плохие отношения с департаментом экономического развития?
— Ну, честно не знаю.
— Спасибо.
— Вы были правы. Обращались ли вы ко мне с конкретным просьбами по проектам, давал ли я при вас поручения заместителям или департаментам? Обсуждали мы рабочие вопросы?
— Ну в составе совещаний были рабочие вопросы конечно, но так чтобы я пришел и сказал: «Никита Юрьевич, родной, сделай так-то, такого не было».
— Ну, вот это я в своих показаниях и говорил, — обращается Белых к судье.
— Никита Юрьевич, прекратите все объяснять свидетелю, он и так все понимает, — говорит судья.
— Нет, у нас в Лефортово нету интернета, а что почитать можно? — спрашивает Ларицкий.
— «Медиазону»? — предлагает прокурор.
Тот отвечает, что УК «Лесхоз» — это компания, созданная с нуля. 75% принадлежало его структурам, 25% — правительству области с уставным капиталом в 10 тысяч рублей.
— Правильно, что когда банкротился КОГУП, вы выкупили часть кредиторской заложенности, на аукционе выкупили часть имущества «Кировлеса», согласовав это предварительно с департаментами, и потом, поскольку лес выкупить нельзя, вы при согласовании концепции своего инвестиционного проекта, естественно, требовали, просили, чтобы лесные участки под этот проект вам давались находящиеся поблизости от той инфраструктуры, которая была вами выкуплена?
— Да, конечно, к тому же прокуроратура уже задавала вопрос этот. Другие участки были неинтересны, — отвечает Ларицкий.
— Причем отбор этих участков осуществлялся не из свободного лесного фонда, а из того лесного фонда, который находился в аренде у «Кировлеса», — говорит Белых.
— Абсолютно верно.
— Причем такая ситуация была и по НЛК. То есть это нормальная ситуация, и не было никакого подбора «высоколиквидных лесов», — отмечает Белых.
— Какое участие принимал Щерчков при реализации инвестпроектов?
— Я же говорю, что этими вопросами занимался Сысолятин.
— Правильно я понимаю, что решение о включении НЛК в список инвестпроектов было принято до вашего знакомства с Никитой Юрьевичем?
— Я не помню дату включения в проект.
— Десятый год, — подсказывает Белых.
— Ну, значит был, — соглашается Ларицкий.
— Передача активов НЛК Зудхаймеру носила добровольный характер? — спрашивает адковат.
— Конечно, добровольный.
— Каковы были условия?
— Я пояснял это ранее.
— Вы расчеты прозводили какие-то по этим сделкам?
— Нет, не производил. Мы договорились, потом поссорились, я же говорил, — напоминает Ларицкий.
В таком случае адвокат просит огласить документы — постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Ларицкого в отношении Зудхаймера. Белых поддерживает. Прокурор против. Судья отказывает и спрашивает, действительно ли свидетель подавал заявление.
— Да, подавал, потому что за месяц до этого сам Зудхаймер подал заявление на меня. По обоим был вынесен отказ в возбуждении уголовного дела, — отвечает Ларицкий.
— И вы не оспаривали решение?
— Нет. В Лефортово сложно оспаривать что-либо.
— Известно ли вам что-либо о видеозаписи разговора Зудхаймера с его адвокатом? — спрашивает судья.
Ларицкий говорит, что ему неизвестно.
— Были ли вы когда-нибудь в адвокатской конторе на Удальцова, 1? — спрашивает адвокат.
— Нет.
— Известен ли вам адвокат Дионисий Золотов?
— Да. Но он так называл себя только, хотя и не являлся адвокатом.
— Известны ли вам взаимоотношения Зудхаймера с Золотовым?
— Что вы имеете в виду? Они были знакомы. Зудхаймер привлек Золотова для разрешения корпоративного конфликта со мной, после совещания общего Золотов самоустранился.
— Известно ли вам о передаче денежных средств Зудхаймером Золотову за прекращение уголовного дела?
— Нет.
— Сколько времени прошло с момента, когда вы подали заявление и были допрошены? Можете ответить?
— Нет.
Белых замечает, что достаточно странно, что между заявлением и допросом прошло два часа. Судья говорит, что это все не имеет отношения к делу.
— С кем вы обсуждали вопросы одобрения проектов?
— Я этим не занимался. Меня интересовали только финансовые вопросы, сколько заработал, сколько потратил. Меня вообще только деньги интересуют.
— Как и обвинение, — замечает Белых.
— То есть уже после того, как вы написали на меня заявление? — спрашивает Белых.
— Совершенно верно. А еще вас арестовали 24 июня, а меня 25. А 25 июня — это масонский Новый год.
— Да. Следователь взял заявление, ушел, потом меня в тот же день, кажется, допросил, — отвечает Ларицкий.
Ларицкий просит дать посмотреть заявление. Оно написано от руки. Белых обращает внимание, что на нем стоит отметка «Исходящее из СИЗО». Причем, судя по документам, он получил ответ на заявление уже в тот же день.
Белых зачитывает отрывки из материалов дела:
— Вот, написано: «Белых принялся с этого времени… принялся активно оказывать помощь», — на этих словах экс-губернатор повышает голос, — «решая в короткое время любые организационные вопросы?» Как я это делал?
— Сложно ответить. Это то же самое, что я никогда не видел, как вам Щерчков передавал деньги.
«Он (Щерчков — МЗ) вел себя так, чтобы было понятно, что он является исполнителем воли Белых», — говорит Ларицкий в показаниях.
Пристав заставил удалить из зала суда женщину, которая сфотографировала судью.
«Вы в мае подписываете один документ, в мае другой, в июне третий, а акции еще через два месяца переходят. В моем понимании, я на момент встречи с Белых уже продал предприятия, и считал его (Зудхаймера — МЗ) владельцем, поэтому так и представил. Это зависит от того, что значит «продал»», — пояснил он.
Прокурор спрашивает, известно ли Ларицкому, вносил ли Зудхаймер инвестиционные средства в этот бизнес еще. Тот отвечает, что вносил, но деталей не знает.
— А губернатор вообще в курсе этих проектов?
— Да, конечно, и повел меня знакомиться с губернатором, из чего я сделал вывод, что Щерчков — его доверенное лицо.
Прокурор спрашивает про его отношения с министром лесного хозяйства Равилем Ахмадуллиным. Тот отвечает, что они были рабочие. Ларицкий говорит, что Ахмадуллин считался человеком Щерчкова, но указания ему, конечно, мог давать и Белых.
— Известно ли вам, что я давал Ахмадуллину какие-либо руководящие указания? — спрашивает Белых.
— Я не видел.
Белых обращает внимание Ларицкого на то, что согласно этим показаниям, еще в 2010 году у Ларицкого были некие договоренности с губернатором, хотя они познакомились только в 2012 году. Ларицкий отвечает, что указания Щерчкова он воспринимал как указания самого Белых.
— Вам известно о том, мог ли Щерчков злоупотреблять доверием в своих интересах, не базируясь на данных поручениях или инициативах со стороны губернатора, учитывая, что вы на протяжении долгого времени — никогда — не проверяли?
— Я не понимал природу отношений Белых и Щерчкова, для меня было загадкой, что связывало этих людей. Я в это не вмешивался никогда. Я не мог это комментировать, потому что я не знаю, — ответил Ларицкий.
Белых обращает внимание, что, согласно обвинению, Зудхаймер принял решение купить предприятия именно после знакомства с ним.
— Кто? Я? — возмущается тот.
— А кто?
— Понятия не имею!
В результате воды бывшему губернатору наливает пристав.
Белых говорит, что, например, в очной ставке вот в этой фразе Щерчкова у него была дискуссия относительно того, как именно он сформулировал требование о взятке, и спрашивает, как на самом деле это было.
— Дискуссия действительно была, в итоге пришли к тому, что речь шла все же о губернаторе. Ну, какая-то емкая фраза, типа: «О губернаторе не забудь», — говорит Ларицкий.
Белых опять пытается описать взаимодействие департаментов правительства при разрешении вопросов реализации инвестиционных проектов. Судья его останавливает.
— 15 марта. Странное совпадение, — отмечает Белых.
Судья снимает вопрос.
Адвокат зачитывает еще один протокол очной ставки — Ларицкого и Сысолятина. Ларицкий подтверждает свои показания.
— Нет, — отвечает Ларицкий.
— Высказывал ли Зудхаймер угрозы в связи с конфликтом?
— Да, разные высказывались.